О.О. Янушевич – о федеральных программах и проблемах СтАР

В сфере государственной стоматологии назрела необходимость кардинальных изменений. Высокий уровень стоматологических заболеваний в России свидетельствует о низкой стоматологической грамотности населения и пассивном участии государства в вопросах профилактики. Очевидно, что и Стоматологическая ассоциация России должна принимать в этом более активное участие, предлагать свои методы взаимодействия с аудиторией. О проблемах реализации целевых федеральных программ, работе СтАР и многом другом рассказывает Олег Олегович Янушевич – главный специалист стоматолог Минздравсоцразвития России, д. м. н., профессор, ректор МГМСУ.

Как реализуются федеральные программы профилактики стоматологических заболеваний?

Мы вместе со СтАР предложили программы: по профилактике кариеса, а вторая программа – это федеральная программа по использованию имплантов для протезирования при беззубых челюстях у стариков. Вторая программа не является профилактической, она является социально реабилитирующей, но это тоже ФЦП (я просто назвал пример двух ФЦП, которые приняты). Но давайте будем говорить об эффективности. Федеральный центр, если принимает ФЦП, должен зарезервировать свой федеральный бюджет. Где здесь работа? Здесь вопрос, связанный с профессиональным сообществом – профильная комиссия, Стоматологическая ассоциация России. Есть достаточно сильные регионы, в которых есть финансирование и в которых можно реализовывать эту программу. Поэтому я, могу честно сказать, – за территориальные программы. Если мы сегодня примем федеральную программу, как она будет реализована? Регионам дадут деньги, они должны будут за эти деньги отчитаться, но исполнять программу они будут зачастую формально, а не так, как нужно. Например, регион с большим содержанием фтора: приняли федеральную программу по фторированию питьевой воды, и они профторируют фторированную воду, понимаете? То есть будет так, как иногда в Москве, когда бывает мало снега, то в конце зимы можно увидеть машины, которые выливают реагент просто в землю, чтобы отчитаться за денежные средства. Понимаете, такую программу не хотелось бы принимать. Хотелось бы принимать региональные, территориальные программы. Конечно, должна быть общая федеральная программа, которая поможет, например, слабому региону, у которого нет возможности проводить фторирование питьевой воды, и федеральный центр отправит два миллиона рублей, для того чтобы они провели или в СМИ разместили социальную рекламу. А в другом регионе наоборот: поставят фтор-фильтры, которые будут убирать излишний фтор, для того чтобы у детей не появлялся флюороз и взрослые люди этим не страдали. Но все равно без федеральных территориальных программ мы никуда не двинемся!

Почему тормозятся федеральные программы профилактики стоматологических заболеваний?

Федеральные программы не тормозятся. Например, отправив федеральную программу в Минздрав, естественно, мы ее должны обсудить с региональными стоматологами, с каждым конкретно, потому что, я еще раз говорю, федеральную программу невозможно принять оптом на всё. И это зависит от двух моментов: с одной стороны, от активности департаментов Минздрава, с другой стороны, от профессионального сообщества. На сегодняшний день отстает профессиональное сообщество, то есть департаменты готовы активно работать, но они говорят: дайте нам конкретно по каждому региону. Мы отправляем информацию в регионы, главные региональные стоматологи зачастую не понимают: нужно им это или нет. Но потом всегда будет сказано: мы в Министерство отправили, но до сих пор ответа не получили. Это самый простой путь для регионального чиновника любого уровня, независимо от того, чем он занимается. Ему проще сказать: мы отправили – они ничего не дали, вот и все.

О проблемах Стоматологической ассоциации России

Я считаю, что самая большая проблема наших общественных организаций в том, что они сделаны под конкретные фамилии, под конкретные лица. И это сразу налагает на них определенный отпечаток работы со своими членами. У нас на сегодняшний день в медицинском сообществе практически нет организаций, в которых члены – это физические лица, которые платят свои членские взносы, что является подтверждением того, что они согласны с тем, чем занимается организация, и согласны с ее уставом. У нас чаще всего это корпоративные сообщества, которые объединены в какую-то структуру... Это касается не только СтАР, но и других организаций, которые являются клубными. Проблема и в СтАР, и во многих других общественных организациях – это отсутствие понятного института сменяемости руководства. Второе – это отсутствие реальных программ, которые предлагают лидеры. Потому что если я понимаю, что человек хочет, я могу понять – интересно мне это или не интересно, нужно это или не нужно. Мы – скифы, и поэтому для нас естественно наличие лидера (не важно – Иванов, Петров, Сидров), который нас поведет, который не будет заставлять нас думать, что нужно делать, который будет делать это за нас сам или с помощью своего аппарата. И это позволяет до сегодняшнего дня существовать организациям, которые не поддерживают интересы своих членов. Поэтому члены не собираются поддерживать их своими членскими взносами – это самая большая проблема в том числе и СтАР. Как только это изменится, изменится и содержательная работа СтАР. Я в свое время не понимал, как можно, например, платить членский взнос СтАР, быть за деньги приглашенным на какую-то конференцию, это мне было непонятно. То есть есть вещи, за которые я готов платить деньги, и немалые – и две, и три тысячи рублей, но я должен понимать, что я поддерживаю организацию, которая защищает не только мои интересы – она защищает интересы специальности, в которой я тружусь. А это значит – защищает и мои интересы. А у нас защита интересов понимается таким образом: когда у меня будет проблема с пациентом, я приду туда, и меня защитят, даже если я не прав. Это тоже неправильная позиция.

Необходимость введения персональной лицензии врача

Я считаю, что это вообще краеугольный камень, хотя в этой части со мной очень много несогласных, поэтому я знаю, что я где-то навлекаю на себя негативное отношение: вся проблема советской медицины и до сегодняшнего дня (и за что нас пациенты ругают) только в одном: врач считает, что он может делать всё, потому что у него есть образование, потому что он получил диплом кандидата медицинских наук. Ему всё разрешено только потому, что он врач. И он не несет никакой ответственности ни перед обществом, ни перед пациентами, ни перед своими коллегами. Почему? Потому что он действует в правовом поле лицензии, которую получает учреждение. А главный врач – это главная защита и главный гарант его безопасности. С этим я внутренне как врач не согласен, потому что врач должен отвечать за всё то, что он делает, перед пациентом, перед обществом. И до тех пор, пока у нас не будет персональной лицензии врача, мы будем проживать в этом корпоративном мире, где невозможно добиться никакой ответственности. Корпоративная ответственность будет всегда, но будут разные формы этой корпоративной ответственности. И когда я буду понимать, что завтра я могу остаться без работы, как летчик: выпил сто граммов и остался без лицензии на полеты на всю жизнь – он подумает, нужно ему это или нет. Если я буду понимать, что я, выпив, сяду за автомобиль и буду полгода без прав, – я не буду употреблять алкоголь. А если, условно говоря, я могу договориться и решить эти вопросы, тогда никакого риска нет. Поэтому лицензирование – это один из главных моментов, который является для врача и для системы здравоохранения моментом, который позволит (извините за такое слово) навести порядок хотя бы в умах врачей. Со мной многие врачи не согласятся, потому что выгодна ситуация, когда ты ни за что не отвечаешь.

К чему приведет перевод государственных учреждений на самоокупаемость?

Когда мы говорим о самоокупаемости, то мы говорим о бизнесе. До тех пор, пока медицина будет бизнесом именно в медицинской помощи, которую мы называем медицинская услуга, – это плохо. Бизнес может быть у страховой компании, и бизнес может быть у врача. А вот соединение этих двух процессов, что происходит у нас, когда врач приходит как работонаемная сила, он зависит полностью от главного врача, который его нанимает. А он не должен от него зависеть, он должен зависеть от того, что он дал клятву Гиппократа, и от того, что он знает (чтобы не сделать пациенту плохо) протоколы ведения больных и все то, о чем мы с вами говорили. А главный врач должен понимать, что он может сделать бизнес на добавочной стоимости, которая возникает при переходе медицинской помощи в медицинскую услугу. И без государственной поддержки и дотаций в той или иной степени: ОМС, госгарантии – ни одна медицина, включая стоматологию, не станет слишком успешным бизнес-проектом.